Вместо Бабайки и Бабы Яги в моем детстве обитал другой страшный персонаж – гопник. Его надо было бояться и стараться изо всех сил им не стать. Обитал гоник в подъезде на третьем этаже и представлял собой группу молодых людей в тренировочных штанах. Чтобы свое главное отличительное не пачкать об подъездные ступеньки, под него подкладывали газетку, а руки занимали пивом. По мере подъема градуса, смех их долетал выше по этажам и когда доходил до нашего, то папа в объедини с соседями гопника изгонял, каждый раз думая, что навсегда. Но тренировочные штаны возвращались, разрисовывая подъезд надписями о несчастной жизни и подробными картинками половых органов, так что у нас, у детей, с этим разделом анатомии все было в порядке.
Мама гопников презирала и считала, что несчастна судьба того, кто не читал ни строчки Шиллера. Поэтому время от времени она миссионерствовала: выходила на площадку и взывала к совести, предлагала записаться в библиотеку или позвонить родителям. Гопник над мамой смеялся, но уважал. Сила ли Шиллера была с ней или просто вид интеллигентной женщины смущал тренировочные штаны, но воззвания порой бывали услышаны, и гопник действительно уходил. Не в библиотеку, конечно, а просто в другой подъезд. Затем чары рассеивались, и компания вновь занимала третий этаж.
Принося домой тройку, я уже знала, какую участь готовят мне родители. Конечно, я ходила по тонкой ниточке над пропастью невежества и темноты. Мама детских прорех ждала, чтобы испытать новые способы казни: обещания, что завтра же прикупит «треники», потому что я ни на что не гожусь или советовала заглянуть в дверной глазок, посмотреть, как будущее мое уже сидит и потирает ладошки от нетерпения. Можно сказать, заботливо стелит мне газетку.
Маме вообще нравилось расписывать мне мои перспективы. Например, она придумывала, как я буду в перерывах между бутылками заходить обедать куриным супом. Или как я выйду за того, кто побеззубее, и у нас начнется счастливая семейная жизнь без литературы, георграфии и математики. И мы умрем, не узнав, кто такой Лев Толстой. С другой стороны – моих одноклассников пороли ремнем, а меня – редко, потому что доверяли Фрейду. Хотя, когда мы с сестрой как-то надели на голову ведро с репейниками, мама, не задумываясь, отца психоанализа предала. Бывали и другие исключения. Но это- так, лирическое отступление.
Все это вспомнилось мне, когда я ехала в автобусе и рядом со мной две пары тренировочных штанов разговаривали об экзистенциализме. Это в нашем понимании. На языке гопника это назвалось: «Чо я буксую вообще здесь?». Именно тогда я задумалась: что же они могут обсуждать часами на детских площадках? И в действительности ли их речь их так сильно отличается от речи городской интеллигенции, подростков, спортсменов и всяких других социальных групп.
В голову пришла мне безумная идея записать разговорчики гопарей и дать их почитать лингвистам. Что они скажут? Какой вердикт вынесут? Текст этот готовился очень долго, потому что пережил несколько правок. Сначала запретили мат, потом ушла редакция, потом закрыли журнал, потом журнал снова открыли, а вот с матом как-то не решилось. А гопник без мата – явление очень редкое. Поэтому лингвистам пришлось работать с укороченной выборкой, что называется, с самыми безобидными монологами. Прочитав собранные мной разговоры обладателей семок и пива, они с удовольствием дали свои заключения.
«Че» вместо тысячи слов
1) «- У меня батя всю жизнь курил, как паровоз, пил, как этот самый… бухал по-страшному. Потом, когда умер, то делали вскрытие, а у него легкие, как у младенца! Сердце здоровое, как у быка вообще. Я тебе говорю, что все это туфта, что говорят, что вредно. Непонятно, что там вредно на самом деле. У каждого все свое.
— Да, круто, а мне еще 19 лет, а уже справки от каждого врача из поликлиники. Вся больная-перебольная
— Это потому что ты сладкое ешь. Это все от сладкого».
2) «- Че там Шурка-то?
— Да нормально, че. Она к матери уехала, да вернулась.
— Ну а ты че?
— Ну я че. Нажрался. А мне-то че?
— Аа».
3) «Мать телефон купила, а я не подхожу, прикинь? Она мне звонит, а я трубку не беру. Свой телефон мне отдала, а себе другой купила. Какой-то старый. А мне вот новый. Чтобы типа меня контролировать. А я свой прошлый телефон где-то потерял. Слышь, вообще не помню даже где. Мать переживает, что нет телефона. Я ей говорю: “Переживаешь-купи”. Она вот и купила. А я трубку не беру».
4) «Мы поехали к корешу там. Ну, знаешь, чисто посидеть. А он привел девок каких-то. Одна с парнем, вторая с парнем, а третья как бы без никого. Ну мы, короче, посидели там. Которая без парня так в общее как это? Активизировалась, да? Налили, видимо. Начала, слышь, начала к Лехе. Ну, короче, пьяная. Ну, а я спать лег. Слышу – ко мне идет. Ну, я как бы знал, что она после Лехи ко мне пойдет. Даже уже как-то неинтересно. Я уже наперед знаю».
5) «Степик такой смешной вообще. Мы тогда сидели с ним где-то. Слышу прям “хряп-хряп” А это он огурцом хрумкает. Прикинь? Прям такой хруст стоит. Все нормально, а он прям “хряп-хряп”. Здоровый такой, как медведь. Пиво сосет, водкой запивает и “хряп-хряп”. Мы над ним с пацанами стебались, вообще. А этот ржет и чавканье такое, как будто свиньи жрут в этом, в сарае!»
6) «- Бармалей-то уже наверное спит?
— Да.
— Уматывается он на этой работе, вообще пацан.
— Да уж. Я бы так не смог. Надо мне, погоди, девахе звякнуть одной.
— Че за деваха-то?
— Да там одна. Познакомились вчера в метро. Я говорю: “Дай телефончик”. Ну, такая, нормальная.
— А что, может зайдем к Бармалею? Это, пивасика ему занесем, а то уморится вообще пацан?
— Да можно. Сейчас тока девахе звякну.
— Да, Бармалей-то, уже спит наверное.
— Да, уморился он. Сожрет его эта работа. У меня вот батя всю жизнь батрачил. Сожрала его работа, я тебе говорю. С концами вообще».
7) «- Серега обещал мне там работу какую-то козырную подогнать.
— Че за работа-то?
— Да какая-то козырная. Сидишь на складе. Сорокет вообще легко. Ну он там сидит целый день в «одноклассниках», во «вконтакте». Эти, ролики на ютубе смотрит. Пробью если, то вообще нормально».
8) «Да ну, я ваще сериалы не смотрю. Это вообще такая муть! Только один смотрю вот про этого, на острове они там. Ваще зачетный сериал. Он даже не сериал, а фильм. Реально, там спецэффекты. Ваще, на дисках себе купил. По вечерам отвисать. Зачетный фильмец, посмотри. А так вообще я не понимаю, как люди там, знаешь, подсаживаются. Ограниченные вообще какие-то. Ну, знаешь, когда думать не о чем, то они сериалы себе навключают, да, и смотрят, короче. Сидят в домах и смотрят. Я покурить вчера вышел на балкон- весь дом включен. Сидят. Ой, ваще, че у меня в голове началось!».
9) «- Че там пивас-то еще остался?
-Да, теплое уже.
-Ну, давай, я его сейчас одним глотком и прикончу. Че там, Лизок-то не объявлялась?
-Не, вчера звонил. У ней это, абонет не абонент.
— Ну, а ты че?
— Да нафиг.
— А че?
— Да ну.
— Ну правильно, стока баб, а ты завис. Все, кончилось наше пиво. Надо пойти никотин понюхать. Ща, отдохнем и сходим. Ой, кстати, ща приедем, пожрать надо. Ща матери позвоню, пусть сготовит там че-нить. Алле, ма? Ну, мы с Пахой ща придем. Да нормально все, че. Да не, я завтра туда поеду. Это, поесть там есть че у тебя? Котлеты? Ну поставь погреть, а? Жрать хотим».
10) «Давай, короче, возьмем семок чтоли? Че-то охота чето пожевать, да? Стресс, слыш, аха, стресс снять, да? Как там Димончик говорил?»
11) «Мы как-то играли, а у нас парень новый пришел. Никто его не знает. Ну, сдает кто-то, короче, смотрю, пацанчик это прям набирает-набирает. Потом короче его очередь сдавать. Ну, сдает, да, я смотрю, кто-то туза кладет. Этого, пиковый туз, а нет, крести у него были, крести. Ну, а я тихонько в карты к этому пацану смотрю, а у него там уже есть такой. Ну, понял, да? Шулер, да? Ну я по-бырому эту партию доиграл и ушел. На на фиг надо, вообще, обует».
Александр Пиперски
Научный сотрудник Центра социолингвистики РАНХиГС
«Речь гопников – это в первую очередь признак групповой идентичности, и не стоит относиться к ней презрительно. Единственно правильного языка на все случаи жизни не существует, и это именно та речь, которая уместна для данных людей в данной ситуации. Если кто-то из наших героев решит пообщаться с друзьями на языке Толстого, это будет совершенно нелепо.
Суть этих диалогов не только в том, чтобы рассказать про выпивку и секс, а в том, чтобы подчеркнуть единство с собеседником. Быть гопником – не слишком престижно, а значит, нужно ощущение, что за тобой стоит большая группа людей, которые живут так же, как и ты. Постоянный поиск одобрения у собеседника — все эти «слышь», «прикинь», «знаешь» — один из способов языкового сплочения.
Да, у людей бывает разный уровень образования, а еще люди бывают разного пола, из разных городов и так далее: все они говорят по-разному, и в этом нет ничего плохого. Язык, как одежда, может много рассказать о человеке, и не стоит мечтать о том, чтобы все говорили на едином обезличенном языке.
Даже приятно, что услышав реплику «Мы поехали к корешу там. Ну, знаешь, чисто посидеть», мы сразу многое понимаем о человеке, который ее произнес. Новых слов здесь почти нет: это не тюремный жаргон, который должен быть недоступен непосвящённым — наоборот, в этих текстах всё понятно.
Есть пара слов, образованных от обычных корней необычными суффиксами («пивас», «сорокет») — но они абсолютно прозрачны. Жаль, что в письменном тексте не видна интонация. Но самое интересное из того, что видно — это «слова-паразиты»: «типа», «ваще», «это», «короче». Они действительно отличают речь гопника от речи интеллигента — не потому, что у интеллигента их нет, а потому что они у него другие: например, «эээ», «ммм».
Инесса Маевская
Лингвист, преподаватель
«Начнем с того, что речь всегда выдает своего обладателя. Волей-неволей каждый из нас, открывая рот, часто рассказывает о себе больше, чем ему хотелось бы.
Что же говорят нам представленные диалоги о своих авторах? Главным образом, то, что перед нами люди малообразованные. И об этом свидетельствует не столько обилие просторечных слов и форм слов (нажрался, деваха, у ней, стебались, ржет, туфта, на фиг, бухать, пивас, зачетный, муть и т.д.), которые наравне со «словами-паразитами» (как бы, короче, ну, ваще) нередко встречаются и в речи многих современных молодых людей, уже став частью молодежного жаргона, а в общей скудности мыслей.
Причем выражать даже такие мысли зачастую получается с трудом. Это приводит к большому количеству повторов и всё тех же слов-паразитов (сюда же отнесем многочисленные случаи употребления слов этот, такой, это самое в контексте, типа: «пил, как этот самый», «это, пивасика ему занесем», «этого, пиковый туз»). Предложения короткие, лексика однообразная, образность речи стремится к нулю, так как книги в руках наших персонажей – гости редкие.
Нельзя не заметить и особый «гопнический» жаргон, который является неотъемлемым элементом пародий на гопников и анекдотов о них. Это, прежде всего, широкоупотребляемые слова «пацан» (конечно, уже не в значении «мальчишка») и «пацанчик». Они нередко несут в себе оценочную характеристику в сочетании со словами «вообще» и «реальный». Сюда же относится и слово «семки» (т.е. семечки).
Невозможно обойти вниманием и слово «че», без которого не обходится практически ни один диалог. При этом «че» является не просто разговорным коррелятом «что, «а может нести в себе разные смыслы, зависящие от контекста и легко воспринимаемую собеседником. Перефразируя слоган известной рекламы, можно сказать: «Че» – вместо тысячи слов. Показателен в этом смысле диалог №2:
«- Че там Шурка-то?
— Да нормально, че. Она к матери уехала, да вернулась.
— Ну а ты че?
— Ну я че. Нажрался. А мне то че?
— Аа».
Подводя итог, все же хочется с сожалением отметить тот факт, что даже, если оставить в диалогах нецензурные выражения, некоторые из них вполне можно принять за услышанный на улице или в магазине разговор среднестатистических представителей современной молодежи».